Значит это ваш потолок: письмо Милоша Бродскому 17 August 2021

[jenya444]

... Милош как раз искал русского переводчика для своих стихов
и по совету Ежи Гедройца написал Бродскому, а заодно, на правах старшего товарища и эмигранта со стажем,
выразил ему свою поддержку, причем довольно безжалостным и поэтому исключительно эффективным образом.
«Первые несколько месяцев Вам будет очень трудно, — писал Милош.
— Многие люди оказывались в Вашем положении и переставали писать вовсе.
Может статься, что Вы не напишете больше ничего стоящего.
Что ж, значит, это и был Ваш потолок».
На болезненно самолюбивого Бродского эти слова подействовали как удар кнута.
Он перестал раскисать и, явно почувствовав спортивную злость,
взялся за дело и вскоре написал несколько первоклассных стихотворений ...

Игорь Белов

... Мне кажется, что Милош сделал для нас всех великое одолжение,
очень точно, очень аккуратно в какой-то момент стимулировав желание Бродского писать стихи за границей.
Он написал ему прекрасное письмо — письмо, после которого нельзя не записать.
Он пишет: «Иосиф, я знаю, что Вы переехали за границу,
— в 1972 году он пишет ему, в августе.
— Я знаю, что Вы испытываете некие трудности с писанием стихов.
Но ничего в этом страшного нет! Многие люди оказывались в Вашем положении
и переставали писать вовсе. Что же, значит, это и был Ваш потолок».
Ну, написать такое письмо столь самолюбивому поэту, как Бродский,
— значит, немедленно подстегнуть его к новому лирическому творчеству. ...

Дмитрий Быков

Бродский приехал в Энн Арбор девятого июля 1972 года. Примерно через неделю после приезда он получил письмо от Чеслава Милоша со словами поддержки и предложением перевести его (Милоша) стихи. Не уверен, что Белов читал письмо Милоша, скорее, он читал Дмитрия Быкова. А Быков напел в ёмком довлатовском стиле пересказал интервью Бродского, который усилил и развил идею Милоша. Под катом текст письма Милоша и три упоминания этого текста Бродским в трёх разных интервью.


12 июля 1972 года (*)

Дорогой Бродский! Я получил Ваш адрес от редактора парижской «Культуры». Наверно, Вы сейчас не в состоянии начинать какую-нибудь работу, потому что Вы теперь должны освоить слишком много новых впечатлений. Это вещь внутреннего ритма и его столкновения с ритмом окружающей Вас жизни. Но, раз случилось то, что случилось, гораздо лучше, что Вы приехали в Америку, а не остались в Западной Европе, — и это не только с практической точки зрения. Я думаю, что Вы очень обеспокоены, так как все мы из нашей части Европы воспитаны на мифах, что жизнь писателя кончена, если он покинет родную страну. Но — это миф — понятный в странах, в которых цивилизация оставалась долго сельской цивилизацией — в которой «почва» играла большую роль. Это все зависит от человека и от его внутреннего здоровья. Мне было бы очень приятно, если бы Вы переводили мои стихи, но сначала Вы должны познакомиться с ними и решить, подходят ли они Вам. Я знаю, что Вы переводили Галчинского — но моя поэзия прямо противоположна и ничего общего с «красивым», как у Галчинского, не намерена иметь.

Надеюсь, что мы встретимся и будем иметь длинные беседы.

Теперь я еще не знаю, какие у нас будут осенью фонды для приглашения на лекции, но будем стараться что-нибудь устроить в этом отношении.

Что еще я могу сказать? Первые месяцы в изгнании очень тяжелы. Не нужно считать их мерой того, что будет позже. Со временем Вы увидите, что перспективы изменятся.

Желаю Вам прожить эти первые месяцы как можно лучше.

(*) Это письмо цитируется в книжке Грудзинской-Гросс "Милош и Бродский: магнитное поле".

А теперь три пересказа Бродского.

1. " ... Милош, его присутствие в моей жизни потрясающе важно. Мне повезло, что я с ним знаком. Во-первых, я переводил его стихи. Во-вторых, он бесконечно мне помог. Он написал мне письмо — очень короткое письмо, когда я только приехал в США, — и оно разом избавило меня от неуверенности, которую я в то время тщательно загонял внутрь. В письме среди прочего — там было о переводах и тому подобное и так далее — он говорил: я понимаю, что сейчас вас мучает, сможете ли вы писать в чужой стране и так далее. Он говорил: если вы бросите литературу, если вы потерпите поражение — в этом нет ничего зазорного. Такое не раз случалось с людьми. Это по-человечески понятно и так далее. И это в порядке вещей, что человек способен нормально писать лишь тогда, когда ему помогают родные стены, когда он погружен в родной контекст. И если с вами это случится, это лишь покажет вашу истинную цену, покажет, что с вами все в порядке, лишь покуда вы на родной почве… И за это я страшно благодарен ему. ... "

2. " ... Ты не предполагаешь, что со временем эссеистика будет отнимать все больше сил и как-то отводить тебя от cmихов?

    Ну, если это так, то это можно будет как-то пресечь… Я-то смотрю на это неким диковатым образом. Я думаю, что если что-то тебя может отвлечь, то вот тебе и красная цена… Ты знаешь, что мне Милош сказал — это была как бы одна из самых главных ремарок, — я только что приехал в Штаты, жил в Анн-Арборе, а он узнал, что я его переводить собирался. И он мне присылает письмо, где пишет следующее: "Дорогой Бродский, я слышал, что вы меня переводите. Я знаю, что вы переводили Галчинского, и хочу вам сказать, что я не Галчинский… И еще одно я хочу вам сказать: я прекрасно понимаю, что вы, оказавшись вне стен отечества, обуреваемы всякими страхами, что вы будете не в состоянии продолжать писать стихи. И если это произойдет, то ничего страшного — я видел, что здесь с людьми происходит… И если вы не сможете, то это ваша красная цена, это означает, что вы можете работать только у себя дома, но это то, чего вы стоите…"  ... "

3. " ... Когда я уехал из России в 1972 году, я получил письмо (уже в Штатах) от Чеслава Милоша. Есть такой замечательный польский поэт, которого я переводил в ту пору. И вот он мне в этом письме рассказал нечто насчет того, как его переводить, насчет всяких реалий в стихах.

А потом написал: "Я понимаю, Бродский, что Вы сильно нервничаете, что Вас сейчас чрезвычайно волнует, будете ли Вы в состоянии продолжать заниматься своим творчеством вне стен отечества. Если Вы окажетесь не в состоянии, не ужасайтесь, потому что это произошло с очень многими. Есть люди, — писал он, — которые в состоянии заниматься творчеством только в естественной среде, то есть в среде, с которой они знакомы, в которой они выросли. И если это с Вами случится, что же, вот это и будет Ваша красная цена".

Это было весьма и весьма своевременно посланное письмо. И полученное тоже. ... "