![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Дворжак в Лондоне после пражской весны
21 августа 1968 года советские войска вошли в Чехословакию. Как раз в этот день в Лондоне начинались гастроли Госоркестра СССР под управлением Евгения Светланова.Перед залом Альберт-Холл собралась протестующая толпа, в зале тоже было шумно, раздавались выкрики с мест. Надо же было такому случиться, что в программе стоял виолончельный концерт Дворжака, а солировал Ростропович. Тут народ поутих, возможно, это исполнение воспринималось как своего рода протест. К счастью, запись сохранилась.
Воспоминания Ростроповича и Вишневской:
Вишневская:
Слава, как безумный, метался по комнате.
— Галя, что же делать? Какой позор! Преступники! Мне стыдно идти сегодня на концерт. Ведь мы русские, советские!
И надо же быть такому совпадению: в Лондоне, в этот трагический для всего мира день, — открытие советского фестиваля, и именно концертом Дворжака в первом отделении.
Через несколько часов Слава вышел на сцену огромного Альберт-Холла вместе с музыкантами Государственного симфонического оркестра. За стенами на улице бушевала демонстрация, и в зале шесть тысяч человек встретили появление советских артистов долго не смолкавшими криками, топотом и свистом, не давая начинать концерт. Одни кричали: «Советские фашисты, убирайтесь вон!» Другие — «Замолчите, артисты не виноваты!»
Слава, бледный, стоял как на плахе, принмая на себя позор за свое преступное правительство, а я, закрыв глаза и не смея поднять голову, забилась в дальний угол ложи.
Но вот, наконец, зал затих. Как реквием по чешскому народу полилась музыка Дворжака, и Растропович, обливаясь слезами, заговорил устами своей виолончели.
Зал замер, слушая исповедь великого артиста, слившегося в эти минуты вместе с Дворжаком с самой душой чешского народа, страдая вместе с ним, прося у него прощения и молясь за него.
Думаю, что все присутствовавшие на этом концерте никогда не забудут его.
Только отзвучала последняя нота, я кинулась к Славе за кулисы. Бледный, с трясущимися губами, еще не пришедший в себя после пережитого на сцене, с глазами, полными слез, он схватил меня за руку и потащил к выходу:
- Пойдем скорее в гостиницу, я не могу никого видеть.
Мы вышли на улицу - там кричали демонстранты, ожидая артистов оркестра, чтобы выразить им свое возмущение. Увидев нас двоих, они вдруг замолчали и раступились перед нами. В наступившей тишине, ни на кого не глядя, чувствуя себя преступниками, мы быстро прошли к ожидавшей нас машине и, вернувшись в отель, наконец-то могли дать выход своему отчаянию. Но что мы могли сделать? Мы сделали единственное, что было в нашей власти, - напились".
Ростропович:
Вы знаете, это зал, с которым у меня связано очень много эмоций. Вдруг, по стечению обстоятельств, в тот день, когда русские танки вошли в Прагу, советские, я имею в виду, танки вошли в Прагу, в этот вечер с государственным симфоническим оркестром в "Альберт-холле" я должен был играть концерт Дворжака, в этот вечер прямо.
Вы знаете, это было такое для меня напряжение страшное. Прежде всего, значит, с утра позвонили мои друзья, и все мне говорили: "Заболей, ты не должен ни в коем случае играть, потому что могут быть всякие эпизоды, могут быть всякие случайности, могут в тебя бросить камнем, ни в коем случае не играй, ты должен сказать, что болен".
А я сказал, что наоборот, я в этот день буду играть концерт Дворжака, потому что у меня совсем другие моральные основания для этого. Единственное, что я сказал моему менеджеру, что я не выйду на эстраду, на сцену до тех пор, пока он не застрахует мою виолончель.
И в этот же день, он застраховал мою виолончель, потому что если в меня попал бы камень, я бы полечился, но если бы виолончель разбили камнями, мне было бы очень обидно и досадно. Возникла такая электрическая атмосфера уже до первых звуков.
Ну а потом, когда я погрузился в эту музыку, вы знаете, у меня просто, буквально слезы появились из глаз, и все поняли, все поняли, о чем я играл.
Очевидцы:
I was there. Recently I found the programme for the prom I attended on 21 August 1968 with the demo about the Russia invasion of Czechoslovakia that day. It was the USSR State Symphony Orchestra conducted by Evgeny Svetlanov with Rostropovich playing the Dvorak Cello Concerto. The other items were Ruslan and Ludmilla Overture and Shostakovich 10th. The orchestra was over here for a couple of weeks and I also went to their concerts on 22nd and 29th August. Sadly I cannot find my diary where I wrote down my impressions of the "event" although there was a vocal protest at the start it quickly quietened down.
I have a BBC CD of that historic concert with Slava, who played with tears in his eyes. It was quite touching.
Но на этом Дворжак в Альберт-холле не закончился. Второго сентября Лондонский симфонический оркестр дал специальный концерт в поддержку Чехословакии. Дирижировал Баренбойм, солировала Жаклин Дю-пре, велась живая видео-запись. Долгое время эта запись считалась утраченной, но несколько лет назад её нашли.
Daniel Barenboim: "It was an unforgettable concert and I cannot tell you how happy, how thrilled I am that the video of this concert still exists. Jacqueline du Pre had a very, very special relationship with the Dvorak Cello Concerto, and simply adored playing it."
Тут надо добавить, что Баренбойм и Дю-пре были тогда мужем и женой, Жаклин была на пике своей карьеры. Но играла, на мой взгляд, всё-таки хуже Ростроповича.
Воспоминания Ростроповича и Вишневской:
Вишневская:
Слава, как безумный, метался по комнате.
— Галя, что же делать? Какой позор! Преступники! Мне стыдно идти сегодня на концерт. Ведь мы русские, советские!
И надо же быть такому совпадению: в Лондоне, в этот трагический для всего мира день, — открытие советского фестиваля, и именно концертом Дворжака в первом отделении.
Через несколько часов Слава вышел на сцену огромного Альберт-Холла вместе с музыкантами Государственного симфонического оркестра. За стенами на улице бушевала демонстрация, и в зале шесть тысяч человек встретили появление советских артистов долго не смолкавшими криками, топотом и свистом, не давая начинать концерт. Одни кричали: «Советские фашисты, убирайтесь вон!» Другие — «Замолчите, артисты не виноваты!»
Слава, бледный, стоял как на плахе, принмая на себя позор за свое преступное правительство, а я, закрыв глаза и не смея поднять голову, забилась в дальний угол ложи.
Но вот, наконец, зал затих. Как реквием по чешскому народу полилась музыка Дворжака, и Растропович, обливаясь слезами, заговорил устами своей виолончели.
Зал замер, слушая исповедь великого артиста, слившегося в эти минуты вместе с Дворжаком с самой душой чешского народа, страдая вместе с ним, прося у него прощения и молясь за него.
Думаю, что все присутствовавшие на этом концерте никогда не забудут его.
Только отзвучала последняя нота, я кинулась к Славе за кулисы. Бледный, с трясущимися губами, еще не пришедший в себя после пережитого на сцене, с глазами, полными слез, он схватил меня за руку и потащил к выходу:
- Пойдем скорее в гостиницу, я не могу никого видеть.
Мы вышли на улицу - там кричали демонстранты, ожидая артистов оркестра, чтобы выразить им свое возмущение. Увидев нас двоих, они вдруг замолчали и раступились перед нами. В наступившей тишине, ни на кого не глядя, чувствуя себя преступниками, мы быстро прошли к ожидавшей нас машине и, вернувшись в отель, наконец-то могли дать выход своему отчаянию. Но что мы могли сделать? Мы сделали единственное, что было в нашей власти, - напились".
Ростропович:
Вы знаете, это зал, с которым у меня связано очень много эмоций. Вдруг, по стечению обстоятельств, в тот день, когда русские танки вошли в Прагу, советские, я имею в виду, танки вошли в Прагу, в этот вечер с государственным симфоническим оркестром в "Альберт-холле" я должен был играть концерт Дворжака, в этот вечер прямо.
Вы знаете, это было такое для меня напряжение страшное. Прежде всего, значит, с утра позвонили мои друзья, и все мне говорили: "Заболей, ты не должен ни в коем случае играть, потому что могут быть всякие эпизоды, могут быть всякие случайности, могут в тебя бросить камнем, ни в коем случае не играй, ты должен сказать, что болен".
А я сказал, что наоборот, я в этот день буду играть концерт Дворжака, потому что у меня совсем другие моральные основания для этого. Единственное, что я сказал моему менеджеру, что я не выйду на эстраду, на сцену до тех пор, пока он не застрахует мою виолончель.
И в этот же день, он застраховал мою виолончель, потому что если в меня попал бы камень, я бы полечился, но если бы виолончель разбили камнями, мне было бы очень обидно и досадно. Возникла такая электрическая атмосфера уже до первых звуков.
Ну а потом, когда я погрузился в эту музыку, вы знаете, у меня просто, буквально слезы появились из глаз, и все поняли, все поняли, о чем я играл.
Очевидцы:
I was there. Recently I found the programme for the prom I attended on 21 August 1968 with the demo about the Russia invasion of Czechoslovakia that day. It was the USSR State Symphony Orchestra conducted by Evgeny Svetlanov with Rostropovich playing the Dvorak Cello Concerto. The other items were Ruslan and Ludmilla Overture and Shostakovich 10th. The orchestra was over here for a couple of weeks and I also went to their concerts on 22nd and 29th August. Sadly I cannot find my diary where I wrote down my impressions of the "event" although there was a vocal protest at the start it quickly quietened down.
I have a BBC CD of that historic concert with Slava, who played with tears in his eyes. It was quite touching.
Но на этом Дворжак в Альберт-холле не закончился. Второго сентября Лондонский симфонический оркестр дал специальный концерт в поддержку Чехословакии. Дирижировал Баренбойм, солировала Жаклин Дю-пре, велась живая видео-запись. Долгое время эта запись считалась утраченной, но несколько лет назад её нашли.
Daniel Barenboim: "It was an unforgettable concert and I cannot tell you how happy, how thrilled I am that the video of this concert still exists. Jacqueline du Pre had a very, very special relationship with the Dvorak Cello Concerto, and simply adored playing it."
Тут надо добавить, что Баренбойм и Дю-пре были тогда мужем и женой, Жаклин была на пике своей карьеры. Но играла, на мой взгляд, всё-таки хуже Ростроповича.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject