Свет фиолетовый мой

День все быстрее на убыль
катится вниз по прямой.
Ветка сирени и Врубель.
Свет фиолетовый мой.

Та же как будто палитра,
сад, и ограда, и дом.
Тихие, словно молитва,
вербы над тихим прудом.

Только листы обгорели
в медленном этом огне.
Синий дымок акварели.
Ветка сирени в окне.

<...>

Левитанский



Врубель, "Сирень", 1901

( Read more... )

За десять дней до отъезда

Бродский справлял свой день рождения, отчасти превратившийся в проводы. Пришли друзья, все вспоминают знаменитую маринованную корюшку в исполнении Марии Моисеевны. Народу было так много, что есть сидя удалось не всем. Дальнейшие детали зависят от рассказчика. Рейн про проблему с местом не вспоминает:

Мне вспоминается последний день рождения Бродского перед его отъездом в 1972 году. Собрались друзья. Его мама, Мария Моисеевна, замечательная женщина, умная, добрая, гостеприимная, приготовила мое любимое блюдо - маринованную корюшку. Мы сидели за столом, а Иосиф все не приходил и не приходил, и опоздал больше чем на час. Он отлучался по каким-то делам. Так что начали мы без него. Это было словно бы предупреждение о скорой с ним разлуке.

Рамунас Катилюс после корюшки сообщает, что именно днём 24-го Бродский получил визу на выезд, и что за едой все мужчины стояли, усадили только дам. Наконец, Уфлянд пишет, что по свидетельству Тани Никольской к столу на сиденья смогли втиснуться только дамы и Женя Рейн. Судя по комплекции, Рейн любит выпить и закусить, так что всё логично. Ещё Уфлянд описывает балкон:

( Read more... )