Сейчас помыслить жутко, что можно было так существовать

Явное неприятие у Довлатова вызывают приспособленцы и конформисты - вроде Андрея Вознесенского, которому Битов при встрече не мог не дать по роже.

Обличить неправый суд было страшно и в 1988

Тогда же в народе ходил известный стишок

“Товарищ, верь, пройдет она,
Так называемая гласность.
И вот тогда госбезопасность
Припомнит наши имена.”

Довлатова в России начали публиковать в 1989 - в октябрьском номере ленинградского журнала «Звезда». В том же месяце в ГДР начались массовые демонстрации протеста, зрелища которых навсегда травмировали подполковника КГБ Путина.

На улицах Дрездена Путин видел, как набирает силу массовое протестное движение.
В начале октября сотням восточных немцев, добивавшихся политического убежища в посольстве ФРГ в Праге, разрешили выехать на запад в пломбированных вагонах. В Дрездене толпы людей попытались прорвать кордоны, чтобы забраться в поезд на ходу и покинуть страну.
Вольфганг Бергхофер, возглавлявший в то время коммунистическую администрацию города, рассказывает, что в Дрездене царил хаос – секретным службам, по сути, приходилось противостоять всему населению. Насилие было практически неизбежным.
"В городе размещалась советская танковая часть, - говорит он. – И генералы мне четко сказали: "Если мы получим приказ из Москвы, танки поедут".
После падения Берлинской стены толпы людей стали появляться даже у цитаделей Штази и КГБ в Дрездене.
Владимир Путин тоже был полностью уверен в том, что высокопоставленные советские чиновники – люди, с которыми он регулярно общался, - в случае необходимости действительно пришлют танки.
Тем не менее, при Михаиле Горбачеве Москва молчала. Советские танки стояли без дела. "Никто не пошевелил пальцем, чтобы защитить нас".
Путин и его коллеги по КГБ стали лихорадочно уничтожать свидетельства работы разведгруппы.
"Я лично сжег огромное количество материалов. Мы жгли столько, что печка лопнула", - признается Путин в книге "От первого лица".