![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Тайманов/Брук
Никитины как-то рассказали на концерте такую байку. Они спрашивали у Рязанова: "Эльдар Александрович, вот Вы пишете стихи, это очень здорово, но вот зачем Вы их публикуете?" А как раз в то время Евтушенко снимал кино ("Похороны Сталина"). Рязанов отвечал так: "Надо же кому-нибудь печататься, пока Евтушенко снимает кино, а то, боюсь, литературный процесс остановится".
Сегодня умер Марк Тайманов. Из давнего интервью:
Я был хорошо знаком с Давидом Федоровичем. Помню, как почти полвека назад в Буэнос-Айресе во время матча СССР - Аргентина Ойстрах, будучи в Южной Америке на гастролях, болел за нас. А в свободный от матчевых встреч день в шахматном клубе за историческим столиком, за которым в 1927 году сражались за мировое первенство Капабланка и Алехин, сыграл - и не без успеха! - несколько блиц-партий с лидером аргентинцев, гроссмейстером Мигелем Найдорфом. В блиц-партиях Ойстрах порой делал ничьи и со мной, а однажды даже выиграл, сказав при этом: "Все, Марк, больше играть не будем. Хочу, чтобы эта партия осталась самой памятной!"
После этого хочется поместить запись концерта Пуленка для двух фортепьяно. Играют муж и жена, - Марк Тайманов и Любовь Брук.
Сегодня умер Марк Тайманов. Из давнего интервью:
Я был хорошо знаком с Давидом Федоровичем. Помню, как почти полвека назад в Буэнос-Айресе во время матча СССР - Аргентина Ойстрах, будучи в Южной Америке на гастролях, болел за нас. А в свободный от матчевых встреч день в шахматном клубе за историческим столиком, за которым в 1927 году сражались за мировое первенство Капабланка и Алехин, сыграл - и не без успеха! - несколько блиц-партий с лидером аргентинцев, гроссмейстером Мигелем Найдорфом. В блиц-партиях Ойстрах порой делал ничьи и со мной, а однажды даже выиграл, сказав при этом: "Все, Марк, больше играть не будем. Хочу, чтобы эта партия осталась самой памятной!"
После этого хочется поместить запись концерта Пуленка для двух фортепьяно. Играют муж и жена, - Марк Тайманов и Любовь Брук.
no subject
no subject
"После развода у меня наступил кризис музыкальной карьеры. Пришлось переходить на сольную программу, а как пианист-солист я не мог рассчитывать на такое признание, какое имел наш дуэт".
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Его «гражданская казнь» началась 5 июня 1970 года на таможне московского аэропорта Шереметьево по возвращении из Ванкувера. Он делал это уже десятки раз и без всяких инцидентов. Теперь же его тщательно обыскал старший таможенный чиновник, названный в отчёте «товарищем Дмитриевым». Багаж Тайманова запаздывал, но в его ручной клади таможенники нашли экземпляр книги Александра Солженицына «В круге первом». Вдобавок они обнаружили большое количество американской валюты — приз Тайманова плюс неизрасходованные средства на поездку. Тайманов сказал товарищу Дмитриеву, что в его портфеле находится конверт с 1100 голландскими гульденами, которые он не задекларировал. Макс Эйве просил Тайманова отдать это письмо гроссмейстеру Сало Флору — деньги были гонораром за статьи, которые Флор публиковал в голландской периодике. «Поскольку меня просил об этом президент ФИДЕ, человек, уважаемый в нашей стране, – объяснял Тайманов, — я решил, что будет невежливо ему отказать». Для подозрительного человека всё выглядело так, словно таможенники заранее знали, на что наткнутся.
Тайманов оказался на суде Спорткомитета за два таможенных нарушения — контрабанда валюты и провоз книги, о которой министр Сергей Павлов с яростью сказал, что её и в руки-то взять противно. «Они сидели с такими лицами, — пишет Тайманов, — будто я ограбил канадский банк, а миллионы долларов привез в Советский Союз».
Ввоз Таймановым зарубежного издания романа Солженицына был потенциально серьёзным обвинением. В 1969 году автора исключили из Союза писателей за «поведение, антиобщественное по сути и в корне расходящееся с принципами и задачами, сформулированными в уставе Союза писателей», после чего Солженицын уже не мог публиковаться в Советском Союзе: его последняя работа была издана в 1966 году. Он противился изданию своих книг за рубежом, но все равно обвинялся в том, что его книги «используются западными реакционными кругами в антисоветских целях».
В своей объяснительной записке Тайманов неубедительно доказывал, что книга Солженицына являлась для него необходимым чтением, поскольку-де западные журналисты всегда задавали вопросы о самом известном писателе СССР. Он не читал Солженицына прежде и «думал, что было бы целесообразно ознакомиться по крайней мере с одним из его произведений. Разумеется, я собирался избавиться от книги... но забыл это сделать». Он продолжал: «Я признаю, что с моей стороны это серьёзный проступок, который может быть объясним лишь состоянием шока после матча».
Он, как и все остальные, понимал: реальным обвинением было то, что в своей секретной записке в ЦК КПСС от 21 июня Павлов назвал «беспрецедентным поражением советского гроссмейстера». В сознании чиновников советский шахматист, проигравший со счётом 6:0 представителю американского империализма, совершил акт намеренного идеологического саботажа. Тайманов объяснял столь жёсткое отношение к себе так: «Я был первым. И они думали, что за этим лежит что-нибудь политическое».
Сегодня радиожурналист и шахматный обозреватель Наум Дымарский считает, что «преступление» Тайманова состояло в хранении запрещённой литературы, добавляя: «Но если бы Тайманов выиграл, таможня не обратила бы на книгу внимания». Тайманов вспоминает, как в Шереметьево начальник таможни сказал ему с сочувствием: «Что же вы, Марк Евгеньевич, так неосторожно. Сыграли бы с Фишером получше, я бы сам хоть полное собрание сочинений Солженицына донёс вам до такси...» Несмотря на суровые испытания, Тайманов сохранил чувство юмора, оценив шутку «своего друга, виолончелиста Мстислава Ростроповича: «Вы слышали, какие неприятности у Солженицына? У него нашли книгу Тайманова "Защита Нимцовича"»."
no subject