Е.СУРОВ: Людмила Сергеевна, я хочу вас попросить сказать какие-то слова об Алле Кушнир. Знаю, что вы с ней были подругами.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Да, нелегко мне. Вы знаете, просто как-то так случилось... Я вчера собиралась звонить ей, поздравлять с днем рождения (она больше, чем на год моложе меня, ей 72 вчера должно было исполниться), а утром мне позвонил Барский с этой совершенно неожиданной, я бы сказала, ошеломляющей новостью, от которой я еще не совсем оправилась, потому что это действительно неожиданно. Не так давно мы разговаривали, и ничто не предвещало такого. Она не жаловалась ни на какие болезни, сказала, что расшифровала какую-то подпись под монетами, и была совершенно счастлива. Поэтому я не знаю, что там случилось. И никто пока не может мне сказать, так как у нас тоже сообщение появилось только вчера. Вы смотрели?
Е.СУРОВ: У нас на сайте сообщение появилось в ночь на 11-ое.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: В ночь на 11-ое, правильно, утром я и увидела. А умерла она 2-го. Более того, я в Израиль позвонила своим друзьям, и они говорят, что в новостях ничего нет. То есть, может быть, ее как шахматистку уже забыли, хотя первая ее половина жизни была наполнена шахматами. И до отъезда, естественно, и после она сыграла цикл на первенство мира и проиграла только Чибурданидзе. Мы вместе играли в межзональном турнире, а потом она резко оставила шахматы и занялась наукой, окончила университет.
Я всегда считала, что она талантлива, а талантливый человек, как правило, талантлив во всем, во всяком случае, во многом. Поэтому я не сомневалась, что она будет успешна в любом роде деятельности, какой бы она ни избрала. И это невзирая на то, что ей было хорошо за тридцать. Так оно и оказалось. Там ее очень уважают и высоко ценят. Я к тому, что, наверное, в шахматах ее подзабыли, а работала она дома. Говорила, что из дома практически не выходит. Поэтому, может быть, и спохватились, что она больна, и ее не стало. Ее коллеги по работе уже через несколько дней знали, поэтому в Израиле все-таки должно было проскочить хоть какое-то сообщение. Сейчас, наверное, уже есть. Поэтому так получилось, что мы узнали с опозданием.
Е.СУРОВ: Я знаю, что после того, как она оставила шахматы, она практически ни с кем из шахматного мира не общалась.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Она очень ограничила свое общение, это правда.
Е.СУРОВ: А вы с ней, судя по всему, поддерживали контакт до конца?
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Я общалась с ней с большими перерывами, потому что там была особая ситуация с семьей, с сыном... Знаете, человеку, у которого не все складывается – я не имею в виду ее карьеру, - хочется подвести черту под чем-то, под какими-то вещами. Мы с ней разговаривали трижды: в день ее рождения, ровно год назад я ее поздравляла; потом в середине года я послала ей свою книжку "Шахматная семья Белавенец", где много о ней написано, довольно большой кусок. Ей было очень приятно. Кстати, Барский опубликовал на сайте немного из этой книги, к ней относящееся, но не все, понятное дело. И последний раз мы говорили вот совсем недавно. Сейчас Таня Затуловская в Москве, она с ней разговаривала, видимо, последняя. Говорит, что Алла действительно была поглощена своей работой, но на здоровье не жаловалась. Так что, может быть, это случилось и неожиданно. Честно, я просто не знаю, теряюсь в догадках. Человеку одному несладко, я это хорошо знаю; даже если поплохело, кто-то может помочь, дать лекарство и так далее. Может быть, с этим связано, может быть, болезнь, о которой она не хотела говорить. Тем не менее, это, конечно, ужасно горько, не то слово.
no subject
Е.СУРОВ: Людмила Сергеевна, я хочу вас попросить сказать какие-то слова об Алле Кушнир. Знаю, что вы с ней были подругами.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Да, нелегко мне. Вы знаете, просто как-то так случилось... Я вчера собиралась звонить ей, поздравлять с днем рождения (она больше, чем на год моложе меня, ей 72 вчера должно было исполниться), а утром мне позвонил Барский с этой совершенно неожиданной, я бы сказала, ошеломляющей новостью, от которой я еще не совсем оправилась, потому что это действительно неожиданно. Не так давно мы разговаривали, и ничто не предвещало такого. Она не жаловалась ни на какие болезни, сказала, что расшифровала какую-то подпись под монетами, и была совершенно счастлива. Поэтому я не знаю, что там случилось. И никто пока не может мне сказать, так как у нас тоже сообщение появилось только вчера. Вы смотрели?
Е.СУРОВ: У нас на сайте сообщение появилось в ночь на 11-ое.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: В ночь на 11-ое, правильно, утром я и увидела. А умерла она 2-го. Более того, я в Израиль позвонила своим друзьям, и они говорят, что в новостях ничего нет. То есть, может быть, ее как шахматистку уже забыли, хотя первая ее половина жизни была наполнена шахматами. И до отъезда, естественно, и после она сыграла цикл на первенство мира и проиграла только Чибурданидзе. Мы вместе играли в межзональном турнире, а потом она резко оставила шахматы и занялась наукой, окончила университет.
Я всегда считала, что она талантлива, а талантливый человек, как правило, талантлив во всем, во всяком случае, во многом. Поэтому я не сомневалась, что она будет успешна в любом роде деятельности, какой бы она ни избрала. И это невзирая на то, что ей было хорошо за тридцать. Так оно и оказалось. Там ее очень уважают и высоко ценят. Я к тому, что, наверное, в шахматах ее подзабыли, а работала она дома. Говорила, что из дома практически не выходит. Поэтому, может быть, и спохватились, что она больна, и ее не стало. Ее коллеги по работе уже через несколько дней знали, поэтому в Израиле все-таки должно было проскочить хоть какое-то сообщение. Сейчас, наверное, уже есть. Поэтому так получилось, что мы узнали с опозданием.
Е.СУРОВ: Я знаю, что после того, как она оставила шахматы, она практически ни с кем из шахматного мира не общалась.
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Она очень ограничила свое общение, это правда.
Е.СУРОВ: А вы с ней, судя по всему, поддерживали контакт до конца?
Л.БЕЛАВЕНЕЦ: Я общалась с ней с большими перерывами, потому что там была особая ситуация с семьей, с сыном... Знаете, человеку, у которого не все складывается – я не имею в виду ее карьеру, - хочется подвести черту под чем-то, под какими-то вещами. Мы с ней разговаривали трижды: в день ее рождения, ровно год назад я ее поздравляла; потом в середине года я послала ей свою книжку "Шахматная семья Белавенец", где много о ней написано, довольно большой кусок. Ей было очень приятно. Кстати, Барский опубликовал на сайте немного из этой книги, к ней относящееся, но не все, понятное дело. И последний раз мы говорили вот совсем недавно. Сейчас Таня Затуловская в Москве, она с ней разговаривала, видимо, последняя. Говорит, что Алла действительно была поглощена своей работой, но на здоровье не жаловалась. Так что, может быть, это случилось и неожиданно. Честно, я просто не знаю, теряюсь в догадках. Человеку одному несладко, я это хорошо знаю; даже если поплохело, кто-то может помочь, дать лекарство и так далее. Может быть, с этим связано, может быть, болезнь, о которой она не хотела говорить. Тем не менее, это, конечно, ужасно горько, не то слово.